|
Жила семья Черных в деревянном одноэтажном "железнодорожном" доме на станции Конаковский Мох, рядом с вокзалом. Фото внизу - примерно 60-х годов, из альбома Вали Прикотовой, это вид на дом с железнодорожной платформы. Снимок сделан в пасмурную погоду, но не всегда она здесь была такой! Бывало и солнце, бывал и на нашей улице праздник!
 Дом деда и бабушки в Моховом |
На следующем снимке - 1971-й год, их младшая дочь Люся выходит замуж за Евгения Пищелева. И солнце светит ярко, словно празднует с ними заодно, и старый дом (сзади) как-то подтянулся, принарядился и словно повеселел!
 1971 год, свадьба Люси, фото на фоне дома |
В этом доме жило рядом 8 семей, все были, кажется, достаточно дружны, хотя и случались ссоры по бытовым вопросам. Дед с бабушкой занимали всего одну комнату с кухней.
В кухне было хозяйство бабушки: в центре - стояла печь, на которой она готовила еду (печь не "русская", а обычная, с конфорками). За печкой в углу была тумбочка, на которой стояли вёдра с водой. В углу напротив был стол, над ним - полка с посудой. Между тумбочкой и столом было окно, у которого стояла скамья. С другой стороны стола - еще лавка, на которой бабушка порой и спала, когда приезжали гости (хотя скамья была довольно узкая и к тому же весьма жёсткая, но вот так раньше жили - не кочевряжились, как мы теперь). Кухня одновременно была и прихожей, поскольку в неё была дверь из коридора, поэтому тут же в углу была и вешалка для верхней одежды.
 План квартиры Черных в доме |
В комнате у единственного окна, смотревшего на пути, стоял стол. По углам от него - 2 комода, на одном из которых стоял старый большой (ламповый) радиоприёмник с проигрывателем. По бокам комнаты стояли две кровати. В ближнем левом углу была печка, которая топилась только зимой, в отличие от печки на кухне. Еще в комнате был самодельный шифоньер. А на полу - домотканые половички. Под окном был небольшой палисадничек с цветами: выращивали георгины, ноготки, астры. В комнате было очень тихо, только ходики тикали. Время измерялось также "электричками", с которыми кто-то постоянно приезжал и уезжал: часто при прибытии очередной электрички к платформе - смотрели в окно (если были в доме) - кто там идёт с платформы. Моховое было тогда малолюдным и уютным, без дач, как теперь.
Прямо напротив крыльца был огород. Большой, 11 соток (со слов Люси), хотя по моему детскому воспоминанию - он был огромен! Огород был окружён штакетником из высоких жердей. В огороде выращивали картошку, огурцы, капусту, морковь, лук, репу, горох, свёклу, и даже грядку помидор. Грядки были очень аккуратными, высокими, с канавками между ними, поскольку место было сырое. Дед постоянно следил за чистотой канавок и когда однажды летом я спрятал в одной дальней канавке свой дневник, то он нашёл его там и отдал мне. Семью кормил ещё лес, но туда ходила в основном бабушка, а не дед. Дед же заготавливал сено, которое меняли на молоко у Семенцовых, державших корову, а также заготавливал дрова.
 1971 год, свадьба Люси. Бабушка танцует у сарая, дед сидит рядом с бабой Клавой. |
В углу огорода стоял сарай, который стенкой был разделен пополам: в одной половине содержались куры, которые днем постоянно бродили рядом с домом, а в другой - хранились разные старые вещи и припасы. Помню, например, большую кадку с моченой брусникой. Валя Прикотова рассказывала, что заготавливали на зиму солёные огурцы, квасили капусту, солили грибы (по 2 - 4 ведра). В общем, жили на самообеспечении, надеясь только на самих себя. Да ведь и были оба - из крестьянских семей, и голод обоим был знаком не понаслышке... Однако, со слов Вали Прикотовой, своего урожая часто не хватало и приходилось часто прикупать картошку и выменивать её на какие-то вещи...
Но лучшее место в сарае (по моему детскому восприятию) - был чердак с сеном! Там мы, мужчины, часто и спали летом, когда в дом приезжало много гостей. Стелили на сено старые плащи, фуфайки (кажется, в их доме старая верхняя одежда и не выкидывалась никогда!). Сарай был покрыт толью, и мне, как лучшая музыка, запомнилась тихая дробь дождя по крыше, когда мы ночевали на сеновале. Внизу изредка шевелились куры, одуряюще пахло свежим сеном, тихо зудели комары, а мужики вполголоса что-нибудь рассказывали друг другу...
А забирались на чердак сарая по приставной лесенке с огорода. А недалеко от лесенки, у калитки в огород, стояли на лавочке жестяные баки с водой, и один из них был с краником, из которого мы умывались утом: встанешь рано, ещё туман везде, прохладно... Умоешься холодной водой под тонкой струйкой из краника, вздрогнешь, пробудишься сразу, и скорее в дом, где тепло и все ещё спят, и где ждёт тебя вкусный завтрак!
Было еще два сарая, старых, через канавку от нового. В одном из них - большом - хранились дрова, торф. А в другом - тоже временами жили куры. У тех сараев стояла старая большая красивая береза (на которую очень любила лазить Рая в детстве).
Воду весь дом брал из колодца (сначала - "журавля", потом - сделали ворот). Дед над ним держал шефство (может, потому, что мужиков вокруг было мало, а может, потому, что он был трезвее и хозяйственнее других, да к тому же бригадир): чинил колодец, подкладывал дёрн и шпалы вокруг, чтоб был сухой и аккуратный подход, зимой - скалывал лёд, ругал других, если воду из ведра выливали тут же, рядом со срубом колодца, а не чуть подальше - в канавку, или если забывали, уходя, прикрыть колодец крышкой (от пыли), или если пили воду прямо из колодезного ведра. По выходным, со слов Вали Прикотовой, дед даже часто дежурил у колодца перед вечерними электричками на Москву - стерёг порядок от москвичей - грибников...
 Осиротевший колодец, 1997-й год (рядом - Люся) |
Вообще, Валя Прикотова отмечает исключительную чистоплотность деда, которой он ожидал и от других. Туалет на половину дома был общий, и над ним тоже дед держал шефство: чистил, чинил. Ну а мыться все ходили в поселковую баню, которая работала всего два дня в неделю: в пятницу - для женщин, а в субботу - для мужчин.
Магазинов в поселке было два: продуктовый - примерно в километре от дома, у переезда (не сохранился), и промтоварный возле клуба. Кажется, все в поселке друг друга знали.
Жизнь Мохового той поры, на мой взгляд, очень символично отражена в приведенной ниже фотографии 70-х годов местного фотографа: не асфальтированная тогда ещё дорога на Вахонино (к "большой земле" и цивилизации), не проезжая в грязь; свободно гуляющие гуси, как символ натурального хозяйства (обеспечивавшего пропитание) и отсутствия воровства; подёрнутые ледком лужи и остатки снега под хмурым небом, как символ жизни, в которой много холода и слишком мало света...
 Моховое. Дорога на Конаково. Фото 70-х годов местного фотографа. |
А на этом фото - вид Мохового с вышки уже в 1987-ом году. Хорошо видна двухэтажная каменная школа за железной дорогой, правее её - знаменитая березовая роща, в которой водились отличные грибы! Правее рощи, у железнодорожного состава, который долгое время охранял дед, виден их последний домик, в который они переселились после пожара... В правом нижнем углу видна дорога из Мохового на Вахонино, а слева перед железной дорогой - вроде бы развалины магазина, куда ходила бабушка... А вдали, за лесом на болоте, видны светлые домики села Захарово, расположенного уже в Московской области.
 Вид на Моховое с вышки, 1987-й год. |
|
