Черный Данил Иванович, биография

Глава 8. Последние годы жизни (1976 - 1979).

В сентябре 1976г сгорел их старый дом, и с ним - большинство их вещей. Пожар начался ночью, когда все спали, со стороны колодца. Потом на пожарище нашли обгоревший труп молодого соседа - Вовки, видимо, заснувшего в своем последнем пьяном сне с горящей сигаретой в руках... Кто-то из соседей случайно проснулся - и обнаружил пожар. Ближние к нему "квартиры" почти ничего не успели спасти из вещей. Люся написала по свежим следам этого события маме, что во время пожара наши успели спасти только телевизор, как наибольшую ценность, а также дубовый комод и стол. Валя рассказывала, что дед хотел бежать в комнату еще раз, но в это время соседка - тетя Нюра - неожиданно и очень громко закричала, тогда бабушка буквально вцепилась в деда, не пуская его туда. И как раз в это время обрушился потолок в комнате (пожар быстрее шел со стороны железной дороги, кухня обрушилась чуть позже). Так дед в очередной раз оказался спасён от смерти самой судьбой.

Валя Прикотова рассказывала, что после пожара дед даже плакал, так переживал случившееся.

1976 год

В первое время после пожара они жили в сарае. Потом, ближе к зиме, им дали половину старого финского дома в залинейной части Мохового (в котором раньше жила Люся с семьей). Туда к ним я и приезжал на зимние каникулы 1977-го года и встречал с ними Новый год. Зима была снежной. Помню, как ходили с саночками за линию к пепелищу - взять в сарае какие-то вещи, то ли даже дрова. Развалины Дома были занесен снегом, из-под которого торчали какие-то обгорелые балки, и не было рядом никого - мрачное и тяжёлое зрелище! И старый добрый сарайчик стоял рядом какой-то одинокий и осиротелый вдали от людей, как покинутый...

Помню, как встречали Новый год с соседями, у которых были дети - мальчишка и девчонка - примерно моего возраста. Как смотрели телевизор, а потом пошли гулять по пустынной улице посёлка к вокзалу - местному центру цивилизации, где было светло у платформы.

А позже деду и бабушке дали половину довольно нового и крепкого дома возле почты. Туда я тоже приезжал к ним в гости летом. Места для огорода там почти не было, только сарай. Помню, как я там копал канавы для стока воды и как мимо дома проходила тропа с вокзала, и как шедшие по ней люди перепрыгивали лужу - не самое лучшее место для дома, на проходе!

Следующее фото сделано в 1978г на крыльце этого их последнего дома. В первом ряду стоят: Люся, Валя, Коля, бабушка. Сзади: Женя, дед, Виктор.

На крыльце нового дома, 1978г.

Но, видно, новое жилье домом так и не смогло стать: 10.08.79 дед повесился в сарае.

Что было тому причиной? Вот некоторые предположения родственников. Дед был очень гордым по характеру, и очень опасался быть от кого-либо зависимым. Люся рассказывала, что он очень боялся остаться в старости один, никому не нужный, слабый, беспомощный и бесполезный, если бабушка умрёт вперед его. А Валя рассказала мне, что это было связано у него с перенесенной болезнью и немощью от голода на Украине, в 1934г. Что он не раз говорил, что не допустит с собой такого состояния, что в этом случае он сумеет уйти из жизни вовремя. (Когда в эти годы он разговаривал об этом с Валей, то она ему возражала, что все люди в старости нуждаются в помощи, на что он возражал, что когда он себя почувствует совсем слабым, то не допустит себя до беспомощного состояния, ляжет под поезд. "Я никому в тягость не буду..." - таковы были его слова.). Таким образом, смерти он, по крайней мере внешне, не боялся. Насколько помню, говорил о ней спокойно, даже дразнил меня, говоря, что мы все со временем умрем: и он и я, что меня очень возмущало и расстраивало.

В 1979 г., незадолго до смерти, был такой эпизод: Валя с Виктором приехали к ним в гости, привезли гостинцев, как обычно. И дед за ужином случайно уронил с вилки мясо на пол. Вроде бы - мелочь, с кем не бывает? Но дед побледнел, очень расстроился, и, помолчав, сказал: "Не дай Господь дожить, когда человек уже не соображает, и у него уже падает из рук." Видимо, у него уже бывали какие-то трудности в самообслуживании, во владении собой...

А позже - за несколько месяцев до смерти - с ним был такой эпизод: вышел он утром во двор подметать - в кальсонах. Бабушка сильно отругала его, дескать, он совсем с ума спятил, еле затащила домой. Кажется, такое было даже неоднократно, поэтому его повезли в Конаково - на консультацию к психиатру. Тот оказался человеком нетактичным, отнёсся к деду небрежно, а родственникам сказал (прямо при пациенте), что у того - старческая деменция. А дед это слово запомнил, и видимо, позже, когда лечился стационарно - выяснил его значение. А лечиться его уговорили после этого визита, и положили в наркологическое отделение, вместе с алкоголиками, в деревянном корпусе в Конакове. Казалось бы, каково ему там было, при его-то отношении к алкоголю! Но дед завоевал там уважение и среди лечащихся, и среди медперсонала. А о больных отзывался с сочувствием: "Много хороших людей, но спились" (со слов Вали).

Свидетельство о смерти деда

Накануне смерти он высказывал опасение, что вот у них мало дров запасено на зиму, что дети долго не приезжают, и из-за этого он почувствовал себя брошенным... А мы как раз в это лето что-то решили не поехать в Моховое!

Первый могильный памятник деду

Похоронен дед на кладбище в селе Свёрдлово, почти у ограды кладбища в стороне, ближней к церкви села, рядом с могилой сына бабушки от первого брака - Николая. Позже рядом похоронили и бабушку. А ещё через несколько лет я привёз ему на могилу землю с двора его родного дома в селе Цвижен.