Воспоминания Голубевой Екатерины Михайловны

[Глава 4 - Русалкина дочка]

Весело бегут дни. Тепло и солнце заставляют всему радоваться, во всем находить удовольствие. Так чудесно пахнут травы и цветы, так приятно купаться в прозрачных водах реки-Волги.

Но, не смотря на все удовольствия, я начинаю иногда задумываться. Прочитанные детские книги, разговоры старших, сама природа наводят на мысли - почему и отчего. Как рано начинают беспокоить детей все те вопросы, которые не может решить все человечество. Почему мы рождаемся, почему умираем, почему так разно живут люди, почему болеем, почему так бывает грустно, что хочется плакать.
- Мама, скажи, откуда ты взяла меня? - спрашиваю я у мамы.
- Нашла тебя на берегу Волги, - легкомысленно сказала мама, чтобы от меня отделаться.
- Бабушка, откуда берутся люди? - спрашиваю я бабушку.
- Господь посылает людей на нашу грешную землю. Наверное, чем-нибудь провинились у Господа Бога, вот он отправляет их сюда пострадать, помучаться. Каждому дает крест какой-нибудь нести. Дал людям заповеди, и, кто здесь с кротостью и терпением перенесет свою долю и будет жить по этим заповедям, того Господь опять возьмет в рай, а кто не исправился, того уж поведут в ад.
- А кто их поведет, бабушка? - с замиранием сердца спрашиваю я.
- У Господа Бога несметная сила ангелов! Одни - разносят людские души по свету, а другие, когда кому придет время, собирают их.
- А мне, бабушка, какой крест Господь дал? - спрашиваю я.
- Бог знает про то. Вот вырастешь большая и узнаешь. Вот кашляешь ты все - это тоже крест тебе, - участливо сказала бабушка.
- А почему маленькие умирают, они ещё не несли креста? - спрашиваю я её.
- Опять один Господь знает. Может быть, видит, что много детей в семье, не прокормить их родителям, и возьмет кого-нибудь. Или захочет за грехи какие наказать родителей, и заберет у них любимого ребенка. Все это Божья Воля, а нам остается только терпеть и покоряться, - сказала бабушка.

Как-то мы сидели за столом. Мама увидала какую-то женщину, открыла окно и окликнула её:
- Кого тебе Бог дал, Наталья?
- Сына, милая, сына! - с гордостью ответила та и, проходя мимо, проговорила: - Уж мой-то как доволен, не нарадуется.

Мама занялась каким-то делом, а меня заставила проследить за Вовой - ему ещё три года. Я не досмотрела за ним, он упал с крылечка и ударился. Большой синяк на лбу. Мама в отчаянии, сердито пробирая меня, оттолкнула от Вовы и понесла его домой, проговорив мне ещё несколько обидных слов. Бабушка тоже вышла пробрать меня.

"Мама любит Вову, любит Тоню, она её никогда не пробирает, а меня она не любит, - думаю я грустно. - Почему так? Ведь я очень послушна, не баловница, и ведь Вову я часто нянчу, и не роняла никогда... Ведь и при ней иногда он ушибался... Точно я ей не родная дочь", - обиженно подумала я.

"А ведь может быть и верно не родная? Ведь бабушка говорила, что души Бог дает, и сама она спросила тётю Наталью, кого ей Бог дал, а меня, говорит, что нашла на берегу Волги", - с ужасом подумала я.

Мне жутко, что это правда. Чья же я дочь? Кто бросил меня? Значит и папа не родной и все не родные. Сердце покрывается льдом от этих мыслей, но я уже не могу выбросить их из головы. Да, конечно, я не родная дочь маме… На днях она пробрала меня за то, что я перелезая изгородку разорвала немного платье, а вчера за то, что долго купалась в реке… Нет! Она не любит меня! Я ей не родная! А папа? Он так любит меня! Может быть он не знает, что я ему не родная дочь? Как узнает, тоже не будет любить, а кресна будет, наверное, она меня никогда не разлюбит…

Я плохо сплю ночи, хожу как в воду опущенная. Расспросить маму я не решаюсь. Если бы она знала, кто меня потерял, то, наверное, давно бы отдала, теперь у нее своих детей трое… Я почти перестала есть, от всех отдаляюсь, мучительные думы не дают мне покоя. Мама сердится на меня.
- Да свези её к доктору! Уж очень хвалят у нас в больнице, - советует бабушка маме.

Я часто ухожу одна на Волгу. Там есть очень большой плоский камень, на нем хорошо лежать. Шагов десять нужно пройти водой до него, а когда ложишься на него, то кругом тебя вода - чистая, быстрая, прозрачная! Видно все песчаное дно Волги! Стайками плавают мелкие рыбешки, невдалеке купаются ребятишки. Меня никто не тревожит, можно сколько угодно думать. Бабушка говорит, что на этом камне очень любил сидеть мой кресный. "Ещё бы, - смеется мама, - напротив жила его любовь!" Волга широкая, но все-таки на том берегу видно деревню, где сейчас живет тетя Маша с двумя своими маленькими сыновьями. Она тоже каждое лето ездит в деревню, только гостит у своей матери. Я её люблю, она очень хорошо ко мне относится, завидует маме, что у нее две дочери, ей очень хочется иметь девочку. Вот опять идут грустные мысли. Бросили меня или потеряли? Если бы потеряли, то, наверное, искали бы, и могли бы найти.

Девочки говорят, что в реке есть русалки, их кто-то даже видел. Я спросила у бабушки, правда ли есть на свете русалки и бывают ли у них дети. Бабушка сказала, что ничего не знает наверняка, но думает, что их нет, потому что на Волге им жить не удобно - вода быстрая, проточная, все равно их унесло бы в море.

А может быть, меня потеряла русалка? А мама подобрала меня? Сердце сжимается тоскливо, я мучаюсь, страдаю.

Как-то вечером я долго пролежала на камне, лучи вечернего солнца приятно согревали меня, и совсем ещё не чувствовалась прохлада. Я не заметила, как уснула. Мне приснился страшный сон, будто сразу наступила тьма, заревела буря, вода била и хлестала меня, волны катились на меня одна за одной, и вдруг из воды появилась русалка: красивая, ожерелье из жемчуга так и сверкает у неё на груди. Она приблизилась ко мне, обняла меня за шею своими холодными руками, и ласково шепчет мне: "Ведь ты моя дочка…". Она тянет меня к себе в холодную воду, я захлебываюсь, выбиваюсь из сил, чтобы освободиться из её объятий, глотаю воду, откидываюсь назад и просыпаюсь.

Кругом темно, только огни от удаляющегося парохода освещают Волгу, а волны от него окатывают меня с головы до ног. Я вскакиваю. Я вся мокрая до нитки, а кругом волнуется темная вода. Я оборачиваюсь назад: надо перебежать этой темной водой десять шагов. Выхода нет - я бегу по ней. Вода холодная, но мне кажется, что я бегу по раскаленным углям. Мне кажется, тысячи рук протягиваются ко мне, кто-то бежит за мной.

Мокрая, дрожащая я очутилась перед мамой:
- Где ты была? Уже коров пригнали! Что с тобой?! - пугается она.

Ночью я бредила, вскакивала, порывалась куда-то бежать. Сон смешался с действительностью. Чуть с ума не сошла я в ту ночь. На другой день мама наняла лошадь и поехала со мной к доктору. Умными серьезными глазами он глядел на меня, что-то чертил пальцем на спине, на груди, поджимал сердито губы. Сердце билось у меня тревожно. А что, если он скажет маме, что я русалкина дочка? Что они будут делать со мной? Ведь говорят, этот доктор все знает. В эту минуту я себя чувствовала такой несчастной, что хотелось умереть, не жить больше на свете.
- Вы не очень строго обращаетесь со своим ребенком? - спросил доктор маму.
Та вспыхнула:
- Что вы, доктор! Её все так любят, пальцем её ещё никто не тронул! - ответила мама.
- Давно она такая?
- Недели две будет, - отвечает она.
- Переживаний в семье никаких нет?
- Всё хорошо у нас, - опять отвечает она.
Доктор прописывает лекарство, советует поить по утрам молоком с несколькими каплями коньяка.

Мы идем с мамой в деревенскую лавочку, там много всякого товара. Мама ласково спрашивает меня, не хочу ли я чего-нибудь. Я отрицательно качаю головой: ничего меня не интересует, мне ничего не надо.

Дома мама долго говорит с бабушкой про меня. Обе озабочены, долго глядят на меня, то одна, то другая. Мне что-то жутко становится от их взглядов, Бог знает что лезет в голову!

Ложимся спать. Июльские ночи очень темны в деревне. Я не могу уснуть. Нервы напряжены до крайности. Вот скрипнула дверь. Может, бабушка пошла в коридор за чем-нибудь, она ведь долго не ложится. Поднялся ветер, деревья шумят в саду. А может быть русалки идут за мной? Их, наверное, много. Я холодею от ужаса. Сон, вечер на Волге, осмотр врача - все смешалось! Я не выдерживаю - вскакиваю, бросаюсь к маме, со слезами шепчу:
- О, мама! Мама! Как я боюсь своей матери!
Она тоже ещё не уснула, тревожно говорит:
- Господь с тобой, какой матери? Чего ты боишься?
- Ах, мама, ведь моя мать русалка! Это она потеряла меня на берегу, а ты меня нашла! Вчера я её видела в воде, она меня тянула к себе и чуть не утопила! - плача, передаю я ей.
Мама долго молчит, потом как-то торжественно говорит:
- Вот уж не думала, что ты такая глупенькая! Веришь в каких-то русалок! Ведь я тогда пошутила… Ты когда именинница?
- 24 ноября.
- А родилась? Помнишь, метрики носили в школу?
- 11 ноября, - отвечаю я.
- Ведь ты родилась в Питере, я тебе и дом показывала, где мы жили с папой в маленькой комнате, и где ты родилась. Неужели ты все это забыла? Ведь я зимой никогда не ездила в деревню. - говорит она мне.

Точно молния осветила мои мылси. Как все это я не вспомнила?!
- Мама, значит это ты настоящая мама?! - с радостными слезами шепчу я, прижимаясь к ней.

Огромное счастье пришло ко мне неожиданно. Тяжелый камень скатился с моего маленького сердечка. Как хорошо! Как радостно жить на свете! "Какая я счастливая", - думала я, засыпая.

Бабушка будит меня выпить парное молоко, я выпиваю его, и опять засыпаю. Мама передает весь наш разговор бабушке. Та ворчит на маму за необдуманные слова. Я уже сплю и не слышу конца разговора. Когда я проснулась, мама подошла ко мне, и ласково говорит:
- Ну, как себя чувствуешь, русалкина дочка?
Я вспыхиваю, на глазах слезы.
- Ну, не будем вспоминать об этом, - говорит мама. - Забудем все! Так будет лучше!
И ласково целует меня.

За кофе мама говорит бабушке: - И чего только не приснится. Сегодня доила какую-то корову: молоко льется через край, а я все дою… Вот уж никогда не верю снам!
- Я тоже какую-то чушь видела, - вторит ей бабушка.
Это они, наверное, говорят для меня, но мне теперь все это безразлично, я счастлива. Я радостно прыгаю с подружками в веревочку, бегаю в пятнашки. Появился и аппетит.

Давая мне лекарство, мама ворчит:
- Валерьянкой пахнет, точно барышне-неженке прописали. Давать что ли ей лекарство и дальше? - спрашивает она у бабушки.
- Да уже, кажется, помогло. Больше не надо! - смеется та.

Бабушка каждый день старается чем-нибудь успокоить меня. Вот и сейчас:
- Ты, Катенька, не обижайся на маму, если и поворчит немного на тебя другой раз. Дела-то ей много с вами, четверо вас у неё. А как она вас чисто и хорошо одевает и кормит, а все одна. Плохая я ей стала помощница. Вот сегодня, ещё темно, встала она. Вон сколько настирала вашего белья, - говорит мне бабушка.

Я удивительно быстро поправилась, появился опять румянец во всю щеку.
- Вот бы показать её доктору! Загордился бы, сказал: "Вот как моё лекарство помогло ей!" - смеясь, говорит мама.
- А что же, ведь он верно определил, что у нее какое-то переживанье, - заступается бабушка за него. Слава Богу, что так всё счастливо обошлось. Как надо осторожно говорить с детьми! Как беречь их душу от всего лишнего и ненужного, да побольше внушать о Боге, а не вести пустых разговоров! С Богом легче жить человеку на нашей грешной земле.

Приблизительно 1900-1902 годы. Впервые опубликовано на страничке Ани Голубевой