И здесь нелишним будет вспомнить, что именно в 1803 году выходит программное сочинение И.Лема, которое явилось пособием для обустраивающих свои поместья дворян (ил.l8) (43). Этим наставлением вполне мог воспользоваться помещик П.И.Милюков. Подобная версия находит подтверждение при сравнении «лемовского» дома и главной постройки Поддубья. И в том, и в другом случае основныe фасады семиосевые. При этом один из них плоский, а второй обогащён боковыми двухосевыми ризалитами. Правда, есть серьёзное отличие. Дом в Поддубье не имеет бельведера. В то время как «образцовый» проект Лема им располагает. Однако отсутствие бельведера сегодня не является аргументом, позволяющим исключать его существование вообще.

Если обратиться к документам l-й четверти ХХ века, то и в случае с бельведером мы можем говорить о взаимосвязи поддубского дома спроектом Лема. Высокую «бaшню» над главным жилым строением в усадьбе Милюковых фиксирует источник 1906 года (прил. 45) (44), «каланчу» над барским домом в Поддубье отмечает опись имения, составленная в 1922 гoдy (прил.56) (45). В документе начала 1920-х гг. содержатся высотные параметры «каланчи» - 10 аршин, т.е. 7 метров. Сегодня сложно утверждать, что башню выстроили одновременно с домом, однако настаивать на обратном тоже нет резона. Не исключено, что бельведер в процессе существования перестраивался. Допускаем, что его могли надстроить. Вполне вероятно, что выполнен он был из дерева - что объясняет бесследное исчезновение «башни» в советское время.

Желание ввести в архитектуру главного усадебного дома бельведер идёт, по-видимому, от стремления российского дворянина (во многом, вероятно, подсознательного) хотя бы отчасти, отдельным элементом соотнести своё загородное жилище с ренессансной виллой. И не просто с виллой, а, к примеру, с виллой Ротондой (сер. XVI в.) Андреа Палладио (46), где бельведер играет чрезвычайно важную роль в объёмно - пространственной композиции. Без сомнения, «башня» в структуре ренессансного загородного дома - это иначе трактованная башня средневекового феодального замка. Отсюда, по всей видимости, встречающееся в архитектуре XVIII - начала ХХ вв. стремление придать бельведеру облик средневековой башни (47). Тем не менее, предпочтение отдавалось «башням», внешний вид которых, как правило, не противоречил общепринятой на тот период стилистике, хотя нередко бельведер приобретал весьма причудливые формы (ил. 24-33).

"Башня", безусловно, обогащала силуэт здания, выполняя функцию эстетически-значимого акцента. Что касается «внутреннего содержания» бельведера, то в первую очередь он служил «вышкой», с которой открывался «красивыи вид» (48). Наверное, здесь мог располагаться кабинет хозяина дома. Творческая фантазия писателя Бориса Акунина, базирующаяся, надо полагать, на каких-то документальных материалах, помещает в «башне» дозорного, который, завидев подъезжающих к усадьбе гостеи, отдает команду произвести пушечныи выстрел (49).

Типологическая близость основной усадебной постройки в Поддубье "лемовскому" дому позволяет предполагать, что только этим П.И.Милюков не ограничился. Вполне вероятно, что объёмно - пространственная композиция ядра имения также была сориентирована на проект И.Лема. Это тем более вероятно, если учесть, что в конце ХVIII - начале XIX вв. отмечается повсеместное использование принципа центрально - осевой симметрии в формировании центральной части усадьбы (ил. 19-23). В свою очередь, большинство хозяйственных и служебных построек стремились размещать в отдалении от главного дома. В этом случае действовал иной композиционный принцип, характеризующийся более свободным или «романтическим» объёмно - пространственными плановым разнообразием.

Топографический межевой атлас Тверской губернии, составленный в 1848-49 гг чинами Межевого корпуса и топографами военного ведомства. ГАТО, ф.1418, оп.1, д.2, 1853г. При нажатии увидите и окрестности, но файл 150 кб.

Версия о «нанизанности» на центральную планировочную ось целого ряда служебных построек в Поддубье подтверждается, на наш взгляд, планом середины XIX века. Расположенные вдоль основной внутриусадебной магистрали здания, по всей видимости, не крестьянские дома, а включённые в структуру имения постройки. Крестьянских дворов, как свидетельствуют источники, в Поддубье не было (50). Правда, это могли быть дома дворни, которую в количестве 20 человек (из них 5 детей) зафиксировала исповедная ведомость 1840 года (51). Но людские избы, согласно «образцовому» проекту И.Лема, располагались недалеко от главного усадебного дома (ил. 18), т.е. входили в состав центрального ядра имения.

41. Реконструкция усадьбы на начало 19 века.

Вероятно, набор строений в непосредственной близости от главного дома в Поддубье был достаточно традиционен для того времени. В расположенных рядом восточных и западных флигелях (по всей видимости, деревянных и одноэтажных) могли помещаться кухня и каретный сарай. Здесь же, вероятно, находились людская изба (избы), дом управляющего имением (52) и различные кладовые. Между собой все эти постройки могли быть увязаны усадебной оградой, которая в южной части имела ворота.

Принимая во внимание карту середины XIX века, фиксирующую в западной части усадьбы деревянные постройки, можно предположить, что это скотный двор, гумно, птичник, конюшня и ещё ряд служебных строений, традиционных для того периода в «нерегулярной» части имения.

Если к северу от дома располагался сад (вероятно, это он обозначен в качестве зелёного квадрата в северной части имения на карте середины XIX века), то у южного фасада главного сооружения усадьбы был разбит цветник и одна из дорожек (или несколько) вела к пруду, по лестнице можно было спуститься на небольшую «пристань».

Допускаем, что существовала аллея, которая могла увязывать стоящий достаточно далеко от усадебного дома храм и какую-то из построек парка, устроенного, по всей видимости, в южной части усадьбы (см. схематическую реконструкцию - ил. 41).

Кстати, в 1825 году Собрание уездных депутатов Дворянства рассматривали дело "по доказательству о дворянстве Вышневолоцких помещиков гвардии ротмистра Петра и корнета Ивана Ивановых детей Милюковых..." (ГАТО, ф.645, оп.1, д.2607, л.74) Петру в этом году был 51 год, "людей и крестьян" состояло за ним с женой 651 "мужеска пола душ", а "столицей" его владений было именно Поддубье.

Его старший брат Иван, служивший ранее в лейб гвардии Преображенском полку с 1779 по 1796 год и вышедший в отставку по болезням в чине гвардии корнета, проживал в соседнем имении Всехсвятское. Он был женат на Евпраксии Тимофеевне, ур. Веселаго - ГАТО ф.310, оп.1, д.48627, л.9] и в 1825 году имел 3-х сыновей: Владимира (1807 г.р.), находившегося в Корпусе Инженерном прапорщиком, Валентина (1812 г.р.), обучавшегося в Институте глухонемых, и Владислава (1817 г.р.), жившего с родителями. И числилось за ним в тот год 284 души "мужеска пола".

Кстати, по сведениям Б.К.Виноградова, Владимир Иванович Милюков впоследствии обосновался в имении Маковищи (на нынешней территории Максатихинского района, в Каменском сельском поселении), где и умер в 1839 году. При жизни к нему туда якобы приезжал художник А.Г.Венецианов. После его смерти Маковищи достались его брату Владиславу Ивановичу, который переехал туда из Всесвятского с матерью. (Вставка Крючкова А.Б.)

Их старший брат Павел "умре в прошлом 1792-м году апреля 17 дня оставшия большие долги" (ГАТО ф.665 оп.2 д.1522 л.1)

В 1836 году Клировые ведомости церквей Вышневолоцкого уезда (ГАТО ф.160, оп.1, д.32620) на листе 187 отмечают в числе прихожан Поддубской церкви следующих из Милюковых:

"1. В селе Поддубье живет помещик поручик Павел Петрович Милюков. Число дворов - 1. Живет один. При нем дворовых людей 5 душ мужеска пола и 3 души женска пола.

2. В селе Островках помещик Коллежский Ассесор Николай Петров Милюков. Число дворов - 1. С ним живут мужеска пола 3, женска 3 [был женат на Аграфене Кононовне, имел детей Петра, Николая, Конона, Лидию, Елизавету, Михаила, Арсения - ГАТО ф.310, оп.1, д.48627, л.9]. При них дворовых людей мужеска пола 9, женска 10 душ. В 2 верстах от церкви. [Именно этот Милюков был владельцем крепостного художника Григория Сороки.]

Г.В.Сорока - Вид на палисадник в усадьбе Островки, ГТГ

Г.В.Сорока - Кабинет в Островках, 1844, ГРМ

Г.В.Сорока - Вид в имении Островки, конец 1840-х, ГРМ

3. В селе Всесвяцком помещик Гвардии подпрапорщик Владислав Иванов Милюков. Число дворов - 1. С ним женска пола 1. При них дворовых людей 17 душ мужска пола, 17 женска. В 2 верстах от церкви." [Вставка А.К.]

Сорока Г.В. Портрет Петра Ивановича Милюкова. 1840-е годы, Эрмитаж.

Наиболее вероятный строитель каменного дома в Поддубье, Пётр Иванович Милюков, умер 26 марта 1849 года в Москве (54), где в последние годы, по всей видимости, предпочитал жить. В первую очередь это могло быть обусловлено кончиной жены, последовавшей в 1833 году (55). Окончательно хозяйские обязанности по имению П.И.Милюков сложил с себя в 1838 году, когда, разделив вышневолоцкие земли между детьми (56), передал Поддубье второму по старшинству сыну Павлу (57). Но уже в 1836 году клировая ведомость не отмечает Петра Ивановича Милюкова среди прихожан Покровской церкви (58), хотя бывать в Поддубье (особенно в летние месяцы) он, вероятно, мог и позже.

Далее.

Источники:

• 43. Лем И. Начертание о практическом наставлении как строить разные здания. СПб.,1803.
• 44. ГАТО. Ф.160, оп.l, д.8536, 1906 Г., Л.8.
• 45. Вышневолоцкий ГГА. Ф.51, оп.l, д.191, 1922 Г., Л.6 об.
• 46. Морозов Б.Ф. Гомельская усадьба Румянцевых-Паскевичей в конце XVIII - первой половине XIX века // Русская усадьба. М.,1996, вып.2, С.I03.
• 47. Там же, С.I09.
• 48. Подмосковные музеи. М.- Л.,1925, вьш.2, С.95.
• 49. Акунин Б. Внеклассное чтение. М.,2002, т.2, с.125.
• 50. ГАТО. Ф.160, оп.1, д.17340, 1840 Г., л.519 об.
• 51. Там же.
• 52. Его существование фиксирует источник 1842 года (ГАТО. Ф.16О, оп.6, д.1744, 1842г., л.12).
• 54. Григорий Сорока. 1823-1865 гг. Каталог выставки..., с.66.
• 55. Там же.
• 56. ГАТО. Ф.310, оп.1, д.55981, Л.7-7 об.
• 57. ГАТО. Ф.160, оп.l, д.8429, Л.6.
• 58. ГАТО. Ф.160, оп.l, д.32620, 1836 Г., Л.187 об.